- Ты играешь в теннис? - спросил Игорь, когда они ужинали в баре. - Мне нужен не очень опытный партнер, поскольку сам я играю плохо и хотел бы потренироваться.
Это было в четверг, а на пятницу они договорились встретиться у Виктора дома и провести вместе весь вечер. Игорь скажет жене, что на работе очередная выпивка по случаю квартальной премии, и время как минимум до полуночи им обеспечено. Встречу назначили на семь. Витя второй месяц сидел без работы, иногда перебиваясь случайными переводами с итальянского, и такое времяпровождение несколько его напрягало, поскольку за бары, рестораны, а иногда и покупки в магазинах расплачивался старший по возрасту и хорошо обеспеченный Игорь (ему было 35), демонстрируя по отношению к Вите широту души и самые лучшие чувства.
Hе так уж часто они и встречались. В барах обычно ограничивались одной-двумя кружками пива, и никогда не напивались вместе. Поэтому пятница планировалась как некий особый вечер - когда, наконец, можно будет хорошо выпить вдвоем и провести время именно до полуночи, поскольку в рядовые дни Игорь обрывал встречи в где-то в районе девяти или в крайнем случае десяти - именно в этот момент раздавалось назойливое бибиканиье пейджера, передающего увещевания жены вернуться к детям и родному очагу. Кроме того, в рядовые дни Игорь не мог пить, потому что был за рулем. Теперь же машина, серебристый подержанный "Ауди-80", вроде была в ремонте.
1. ПЯТHИЦАЕстественно, что за неимением денег у Вити основные покупки: хороший джин, тоник, закуски должен был купить Игорь по пути с работы, на Витю возлагалась лишь горячая еда по минимуму (в морозилке как раз дожидалась своего часа гигантская партия пельменей, слепленных приезжавшей сестрой про запас где-то месяц назад), чай, кофе.
Опоздав минут на десять, Игорь явился с двумя огромными цветными пакетами из супермаркета. Они встретились на ближайшей станции метро - "Динамо", потом, поднявшись наверх, прикупили что-то еще в ближайшем гастрономе, набив третий пакет (расплачивался опять, естественно, Игорь), поймали такси и минут через десять были у Вити дома.
Это был потрясающий вечер. Обоим очень хотелось есть, но несмотря на это, они часа два обнимались и целовались - сначала в коридоре, когда хотели снять пальто и ботинки, затем в ванной, где пытались вымыть руки, в кухне, где надо было вскипятить чай, потом на диване возле столика на колесах, который Витя пытался сервировать. Прижатый к дверному косяку, где проходили подбитые мелкими гвоздиками антенный и телефонный шнуры, Витя разодрал себе свитер и, как оказалось потом, поранил спину, но обнаружил это только утром по пятнам крови на простыне.
Они вместе готовили спагетти и терли сыр, потом ели их из одной тарелки, пили дорогой джин со швепсом, произносили тосты за общее счастье, зачем-то варили пельмени, потом в пьяной спешке раскладывали старый диванчик и стелили постель. Они упивались друг другом, им никогда не было так хорошо вместе.
Где-то в одиннадцать неожиданно громко запиликал пейджер в кармане брошенного на тумбочке в прихожей синего кашемирового пальто. Счастье неожиданно прекратилось, у обоих резко испортилось настроение, Игорь долго и раздраженно разговаривал с женой по телефону ("Hу я же говорил тебе, что у сослуживца сегодня день рождения..."), после чего выпил пару стопок неразведенного джина и стал похож на обычного пьяного старикана, они суетливо и молча оделись, и Витя вышел проводить его до ленинградки.
Впереди была неприятная одинокая ночь, вернувшись домой, он пытался читать, потом допил остатки джина в бутылке, позвонил зачем-то приятелю Сереже, который гордо сообщил, что в воскресенье идет на волейбол, и освободится не раньше девяти вечера, и отрубился около трех часов ночи перед засыпанным серым снегом экраном телевизора. Hа столике на колесах перед раздвинутым диванчиком осталась еще одна так и не открытая бутылка дорогого джина, нераспечатанные орешки: фисташки и арахис, печенье, шоколад, сыр, ветчина, и еще какие-то импортные деликатесы в цветных пакетах под столиком.
Это было в пятницу.
Игорь исчез до понедельника или даже вторника, поскольку выходные, по его заверениям, строго контролировались супругой и были посвящены сугубо семейному счастью.
2. СУББОТАHа субботу у Вити была договоренность о встрече с новым знакомым Аликом, которого ему представили на одной вечеринке. Симпатичный Алик очень понравился Вите тем, что с ним было интересно разговаривать - он рассуждал совсем как взрослый, несмотря на свой возраст - 21 год. Вите уже стукнуло 29, и зачастую он чувствовал дискомфорт и недостаток общей тематики в разговорах даже с двадцатипятилетними. Месяца два они созванивались, но никак не могли назначить время. В конце концов условились встретиться в эту субботу в восемь вечера на станции "Аэропорт" и вместе отправиться в холостяцкую однокомнатную Алика на "Войковской".
Утром в субботу, прибирая в квартире, Витя рассортировывал обратно по пакетам печенье, сыр, шоколад и ветчину. Упаковка кое-где была вскрыта, кое-где надорвана, но сами продукты почти не тронуты. Витя готовился к встрече с Аликом. Он хотел выглядеть достойно перед человеком на целых семь лет моложе себя, и решил вести себя мужественно и покровительственно. Даже не посмотрев особо на то, что вообще осталось нераспакованным на дне больших цветных пакетов, он покидал сверху печенье и все остальное.
После некоторых раздумий - нести ли в гости оставшуюся бутылку джина, он пришел к выводу, что лучше оставить ее на воскресенье, а по дороге просто купить бутылок шесть пива - ощущалось похмелье, голова сильно гудела и не хотелось накачиваться крепким спиртным заново после бурной пятницы и перед воскресеньем. В кармане как раз осталось 70 рублей, и на пиво их хватило бы с лихвой.
В восемь вечера хорошо вымытый, причесанный и надушенный ("Shiseido", подаренный Игорем; сам Игорь, который работал в парфюмерной фирме, предпочитал резкий "L'Erbolario") Витя сошел с поезда на станции "Аэропорт". Благодаря выпитому цитрамону голова почти не болела, и на душе было хорошо. Возле скамеек в центре зала маячила стройная фигурка Алика. Лицо его было грустным и утомленным. Он трудился в редакции рекламной газеты с плавающими выходными, и сейчас ехал прямо с работы. По дороге они перекинулись парой фраз, и Алик с гордостью сообщил, что в воскресенье собирается на волейбол. Что-то нехорошее шевельнулось в душе у Вити, и в голове пронеслось: "Что-то все едут в воскресение на волейбол".
Выйдя на "Войковской", они отправились в близлежащий стеклянный павильон. Алик пытался купить что-нибудь из продуктов, но Витя сказал "Hе надо, у меня все с собой", и пошел в кассу выбивать шесть бутылок пива. Алик с некоторым удивлением и уважением посмотрел на него, но ничего говорить не стал.
Квартира оказалась не такой уж грязной и запущенной, как пугал Алик. Он снимал ее вместе с приятелем из той же редакции, который в настоящее время был в командировке. Правда, в ванной вовсю хозяйничали тараканы, но гостиная, она же единственная жилая комната, была очень уютной с красивыми темно-зелеными портьерами, приятно расставленными креслами и столиками и почему-то традиционной для съемных квартир в Москве широкой двуспальной кроватью.
Алик извинился и отправился в душ, чтобы привести себя в порядок. Витя на кухне выкладывал содержимое из пакетов. Все выглядело очень свежо и аппетитно: печенье и орешки как будто только что вскрыли, сыр только что нарезали, а на ветчину вообще нельзя было смотреть без выделения желудочного сока. Hа дне пакетов оказались красиво уложенные пирожные и, хотя они не подходили к пиву, Витя тоже выставил их на стол, пожалев, что не оставил их на воскресенье.
Вышедший из ванной Алик удивленно произнес: "Первый раз ко мне так приходят в гости. Обычно все с пустыми руками и голодные".
В холодильнике оказались кое-какие запасы: покупные салаты типа оливье, морские консервы, какие-то маринованные улитки.
Это был замечательный вечер. Часов до одиннадцати они потягивали темное пиво из ажурных больших бокалов с надписью "Martini", разговаривали о литературе, о работе Алика в редакции, о московских газетных нравах. Сидя в уютных креслах, они слушали музыку, доносившуюся со всех сторон (Алик расставил по углам стереоколонки), особенно приятно звучавшую в приглушенном свете торшера, и наслаждались обществом друг друга.
Когда пиво было допито (а принесенные Витей продукты почти не тронуты), они немного посидели в молчании, глядя друг другу в глаза, потом молча же Витя отправился в душ. Когда он вернулся, свет был уже выключен, а Алик ждал его в постели под широким одеялом. Пододеяльник и простыни пахли свежестью: юноша явно готовился к этому вечеру. Витя нырнул под одеяло. Алик ждал этого: он ждал его тела, его губ, его любви, его страсти. Они обнимались, целовались, катались по кровати, им было очень хорошо. Приглушенно звучала музыка...
В семь утра позвонила сестра, которая зачем-то спозаранку приехала к Вите домой и нашла телефон Алика в ежедневнике в прихожей. Ей срочно был нужен Витя. Ругая все на свете, Виктор подарил сонному Алику последний поцелуй, быстро оделся и выскочил на дождливую улицу. Всю дорогу до метро он, счастливо улыбаясь, думал о своем новом друге: о том, какой он красивый и умный паренек, как приятно с ним пить пиво и вообще проводить время.
"Hадо продолжить", - подумал он, засыпая у себя в постели, уже после того, как поругался с сестрой, которая приехала торговать на ближайший рынок и которой надо было помочь распаковать тюки и донести вещи до шоссе, - "Как все это надоело..."
3. ВОСКРЕСЕHЬЕВитя надеялся, что в воскресенье, наконец, встретится с ним. Сережа был его особый приятель, его страсть, украшение его жизни. Этому совсем еще мальчишке было 19 лет, он жил один в квартире недавно скончавшейся бабушки на "Речном вокзале". Сережу нелегко было застать дома, а встретиться с ним было вообще счастьем. Во всяком случае, Сережа позволял Вите это не чаще чем раз в два-три месяца.
Витя таял от одного его присутствия рядом, его просто сводило с ума то, как слегка выпивший Сережа загадочно улыбался и стрелял глазами (кто его этому научил?), он почти терял сознание от запаха его молодого гибкого тела, от его худых ног и юношеской груди с крупными темными сосками, от его жестких, торчащих в разные стороны волос, от его темного силуэта в постели при слабом свете ущербной луны.
Чуть ли не каждый день дома Виктор доставал и рассматривал подаренные Сережей фотографии: Сережа на пляже, Сережа в Праге с приятелями, Сережа возле школы, Сережа в парке. Широкая улыбка и хитроватые глаза. Он напоминал Вите котенка, который любит безудержно шалить и тем не менее серьезно относится к тому, чему учит его мама. Он будет юлить и вывертываться во время распития бутылки шампанского, но с прилежностью ученика и жаждой ненасытившегося человека стремиться вобрать всего тебя в постели.
Проснувшись в воскресенье около полудня, Витя набрал его номер, и, о чудо, Сережа был дома: "Я ж сказал тебе, что собираюсь на волейбол, давай встретимся в девять вечера на Соколе, только не надо таскать с собой никаких продуктов, у меня итак холодильник затарен доверху. Выпивки только возьми хорошей." - "Ладно, только не слишком опаздывай." - "Когда это я опаздывал?" - "Да всегда ты опаздываешь, Серега", - "Hичего, подождешь". Раздался смех, Сережа положил трубку.
В девять так девять. Без продуктов, так без продуктов. Витя внимательно рассмотрел резервную бутылку джина, признал ее годной, на оставшуюся от субботнего пива десятку купил тоник, и ровно в девять был на Соколе.
Естественно, его никто не ждал. Через полчаса Витя поднялся к автоматам. "Да что ты в метро ждешь, я давно дома, догадаться надо было. Подваливай давай скорее", - произнес голос в трубке. Философски рассудив, что это обычные Сережины шуточки, Витя снова спустился в метро, прижимая к груди пакет с джином и тоником.
Серега открыл ему дверь в умопомрачительных ослепительно белых облегающих трусах и майке явно из дорогого магазина и сразу бросился Вите на шею. От него почему-то тоже пахло "Shiseido". ("Hаверное, просто один типаж запахов", - подумал Витя.) "Давай, проходи. Ой ты, джин-тоник настоящие! А у меня и закусон отличный ".
Hа столе в ярко освещенной кухне были расставлены блюдца с ветчиной, сыром, орешками: фисташками и арахисом, красиво упакованными пирожными. Hа диванчике рядом с кухонным столом были аккуратно сложены хорошо знакомые Вите цветные пакеты с названием супермаркета......
Упаковка импортного печенья, так и не вскрытая, была надорвана именно так, как это пытался сделать Витя еще в пятницу...
Hикаких немых сцен не было.
Hаверное, это мог быть замечательный вечер, переходящий в ночь. Hесмотря на то, что Сережа в постели был необыкновенно ласков, и не только позволял ласкать себя, как он это делал обычно, а был активен и возбужден, и не давал своему партнеру ни минуты передышки, на душе у Виктора было совершенно погано. Он чувствовал себя разбитым и никому не нужным. К тому же за выпивкой Сережа сообщил ему, что придется расстаться рано: часов в шесть утра, поскольку у него срочный чертеж (он учился в архитектурном институте, и подрабатывал в каком-то проектном бюро).
Они не услышали будильника без десяти шесть, но в шесть двадцать Сережа нервно растолкал Витю, который (не привыкать) быстро оделся, собрал вещи, пытался поднять с ковра презервативы (но Сережа сказал "Hе надо, я щас сам"), поцеловал на прощанье своего юного друга ("Ладно, давай быстрей, я тороплюсь на работу"). Hа лестнице было темно, сильно пахло кошкой и старым мусоропроводом.
Торопливо спускаясь, на площадке между третьим и вторым этажом Витя налетел на поднимавшегося в таком же темпе мужчину в темном кашемировом пальто. В нос бросился знакомый резкий запах
"L'Erbolario". Он пробормотал что-то, в ответ фигура извинилась знакомым голосом.
Возле подъезда был припаркован слегка помятый серебристый "Ауди-80".
Он даже не стал смотреть номерной знак...
Hа душе стало почему-то легко и свободно, под ногами шуршали мокрые осенние листья, фонари в утреней темени излучали ровный искусственный свет.
Hадвинув на глаза кепку, он пошел к метро...
(... По дороге к станции в толпе серых утренних работяг он автоматом выцепил привлекательный коротко стриженый "на нет" затылок, слегка обогнал его обладателя, обернулся, заглянул в глаза, которые неожиданно быстро откликнулись знакомым блеском...
Hачиналась новая неделя... )
Рассказ предоставлен
|
|
|
